Правила актера и режиссера Григория Добрыгина

Когда мне пришло первое предложение записать пробы на роль чеченца в фильме «Самый опасный человек» (реж. Антон Корбейн), я сразу бросился читать роман, чтобы подготовиться к пробам. Поначалу я думал, как же так, я совсем не чеченец и не совсем понимал, как сыграю эту роль. Тем более на тот момент я был без бороды. Прочитал сцену, где герою говорят, что у него не чеченский нос, а он отвечает, что Аллах ему не дал чеченский нос, потому что отец был русский. Так я нашел себе оправдание в том, что это моя роль, и я могу за нее биться. Когда меня утвердили, стал ходить с проводником в московскую мечеть на Новокузнецкой, наблюдал и смотрел. То же самое было и в гамбургской мечети, где я мог присутствовать на службах, на всех ритуалах и даже пообщался с имамом. Пытался понять хотя бы форму и правильно воспроизвести последовательность действий при намазе. Потом было «Черное море» (реж. Кевин МакДональд). Я пошел в Севастополь на подводной лодке, потому что понимал — без этого не справлюсь и не буду в той или иной степени достоверен. Для меня погружение — это ключ к победе.

Я хотел сперва научиться сниматься в кино, а лишь потом его снимать. Поэтому пошел в ГИТИС на актера, оказался в мастерской Кудряшова, а потом у него же учился на режиссера. Для меня ключ к освоению профессии был в том, чтобы подольше остаться с наставником и научиться работе с актером. Понять, как с ним говорить на «общем плане», научиться быть достоверным. Кроме того, я внимательно наблюдаю за работой режиссера на «чужих» площадках, когда снимаюсь где-то. Это происходит редко, где-то раз в год. Но я всегда стараюсь выбирать те места, где смогу получить новый опыт и шагнуть на ступеньку выше. Где интересно — там я. Для меня важно и то, как режиссеры общаются с группой, и даже то, каких водителей продюсеры нанимают на работу.

Режиссер — это тиран, деспот, псих. У меня был большой опыт с немецкой командой, когда я снимал «Верпаскунген». Там гаффер был такой большой, что я его побаивался. Но когда он на третий день подошел ко мне и сказал: «Здарова, босс», — понял, что победил и держу эту группу. 

Я снимался у турецкого режиссера Семиха Капланоглу в его последней работе «Зерно». Вот он — и деспот, и тиран, но с ним было интересно работать. Бывает, что между режиссером и актером все понятно без слов, можно просто жестом показать. Но у меня к Капланоглу были вопросы из-за его чрезмерной тирании. Он мог морально уничтожить актера, оказывая на него давление. Это действенный способ, но я с ним не всегда согласен. Мне кажется, когда ты влюблен в актера, веришь в него, то это работает гораздо лучше. Это делает с актером невероятные вещи — можешь прыгнуть намного выше.

Мой опыт состоит в том, что я окружаю себя профессиональными людьми, с которыми мне интересно, с которыми я могу сговориться и чьему вкусу доверяю. Всегда приглашаю в команду суперпрофессионалов, которые могут не только сэкономить мои нервы на съемочной площадке, но и еще воспитать в плане эстетики и вкуса. Не нужно бояться предлагать свои идеи самым классным людям. Если нравится какой-то актер, нужно смело идти к нему. Но для этого нужна еще и хорошая история, которая должна ему понравиться.

Первые серьезные съемки у меня были в проекте «Верпаскунген». Я приходил на площадку на час раньше, чем нужно, чтобы исследовать ее и пройти каждый шаг ногами, прочувствовать, просмотреть. У нас в финале машина забирает мусор. Мы никак не могли с художником найти нужный контейнер. На третий день я приехал на час раньше и увидел, как мусоросборщики едут вдоль станции на специальном автомобиле с зеленым баком сзади. Это было то, что нужно, и я попросил срочно достать эту машину. Не ту, которую мы уже выбрали, а именно эту — со странным, как будто придуманным, зеленым баком позади.

Я не показываю плейбэк актерам и сам не смотрю в него, когда снимаюсь. Когда играешь роль и видишь себя, то начинается самолюбование. Если я пришел к режиссеру, значит, верю ему, актер — ведомая профессия. Зачем мне смотреть в плейбэк, если снимаюсь у Попогребского? У него все верно. Во время съемок «Как я провел этим летом» он лишь два раза дал посмотреть отснятый материал. Один раз, когда нужно было сбежать с почти отвесной горы. Там была такая площадочка внизу у океана, где они как раз стояли и нужно было делать очень много дублей, пробовать. Мы общались по рации, Алексей Петрович меня попросил подойти к плейбэку и показал, как я красиво падаю. Этим он меня «купил», я про себя подумал: «Ух, здорово я все делаю, сейчас еще попробую». Актерам иногда нужно давать такую пилюлю: «Смотри, какой ты крутой, как все фактурно». Что-то он мне еще такое показал мотивационное, подбадривающее. В итоге из 70 съемочных дней — это единственное, что я видел. Мне запомнился этот пример, потому что в следующей картине мне показывали плейбэк постоянно, и я чувствовал себя реально больным. Некоторые артисты считают, что на себя надо смотреть и умеют это делать. Но мне кажется, что это вызывает у актера неуверенность.

Когда мы только сняли мою первую короткометражку «Измена» с Егором Корешковым, я не знал, как ее смонтировать, куда податься, на какие фестивали отправить. Один знакомый монтажер посоветовал найти продюсера, которому моя история была бы интересна. Я вспомнил про Артема Васильева из компании Metrafilms, он работает с Алексеем Германом-младшим, а также делает проекты на грани рекламы и кино. Он мне предложил сократить историю с трех минут до полутора и сделать ее пободрее. Однако потом она еще разрослась, и я придумал несколько других историй. Мы все смонтировали и отправили на Берлинский фестиваль, но она не подошла по формату. Зато ее с огромным удовольствием взял в программу «Кинотавр».

Материал подготовлен на основе мастер-класса, прошедшего 18 марта в школе DIY-кинематографии MovieBand.