Мастер: Педро Альмодовар
Эстетика кэмпа
Эстетика кэмпа в фильмах Педро Альмодовара
Режиссерскую стилистику Педро Альмодовара часто характеризуют термином «кэмп», популяризированным Сьюзен Зонтаг. Под этим понимается принцип неуемного преувеличения и тяги к неестественности, искусственности. Кэмп лишает произведение рациональности, дает возможность расширить границы условности. А кроме того, предполагает «фиаско серьезности», то есть позволяет говорить о «серьезных» темах в ироничном или даже эксцентричном ключе. Такой подход служит основой творческого метода Альмодовара и проявляется во всем: в драматургии, образах героев, в визуальных решениях, в декорациях, костюмах, в работе с актером. Эти и другие пункты мы подробнее разберем дальше, а пока заметим следующее. Кэмповая эстетика позволяет Альмодовару, прежде всего, наилучшим и самым органичным для него способом раскрыть своих героев, их характеры, эмоции, их мир. При этом сам режиссер просто называет свои фильмы «сумасшедшими, веселыми и живыми».
Мелодрама и мыльная опера
Кадр из фильма «Женщины на грани нервного срыва» (1988) / Фото: Laurenfilm S.A.
Жанрово классифицировать кинематограф Альмодовара довольно трудно, но очевидно, что в основе всех его картин лежит мелодрама. Причем в самом приземленном, простейшем, испанском и латиноамериканском мыльнооперном ее варианте. Альмодовар, в отличие от многих других больших режиссеров, не отвернулся от массовой культуры, а наоборот — взял в оборот ее клише, довел их до предела и создал свою, новую, парадоксальную экранную реальность (до него так поступали, например, Дуглас Серк и Райнер Вернер Фассбиндер). Комментируя свою приверженность жанру, режиссер размышляет о том, что мелодрама дает возможность говорить о чувствах без боязни грубых преувеличений, но и без оттенка трагедии. Беря в качестве базы классические мелодраматические шаблоны, Альмодовар насыщает свои истории особой энергией, юмором, сарказмом и, конечно же, эротикой. А кроме того, еще сложнее мелодраму Альмодовара делает то, что на нее, как правило, нанизываются элементы других жанров и направлений. Это могут быть отголоски мюзикла, криминального кино, комедии, триллера, даже легкой порнографии, а также неореализма или сюрреализма. Не случайно об Альмодоваре часто говорят, как о выразителе «новой эклектики», предполагающей самые радикальные столкновения и сочетания.
«Бредовая драматургия»
Кадр из фильма «Закон желания» (1986) / Фото: Фото: Laurenfilm S.A.
Картины Альмодовара в полушутку называют «бредовыми драмами». Причина такой характеристики заключается в том, что любой его фильм — это дичайшее нагромождение невероятных событий, калейдоскоп перипетий и сюжетных твистов, столкновение умопомрачительных характеров. Попробуйте просто расписать основную фабулу любого фильма Альмодовара, и у вас получится несколько страниц убористым почерком. Авантюры, шантажи, преследования, насилие, боль, семейные тайны, предательства, убийства и прочие бури страстей — все это присутствует в работах Альмодовара в такой концентрации, что оставь все те же события, но растяни хронометраж, и хватит на остросюжетный сериал. Драматургия в трактовке Альмодовара не сковывается правилами бытовой логики и открыта любым, даже самым несуразным фантазиям. При этом какими бы «бредовыми» ни были экранные события, надо отдать автору должное — в большинстве случаев он умеет подать их убедительно и жизнеподобно.
Кадр из фильма «Все о моей матери» (1999) / Фото: Sony Pictures
Правда, такой подход к драматургии имеет слабую сторону — многие фильмы Альмодовара страдают в цельности, они как бы раздробляются на отдельные эпизоды. И неспроста, кстати, режиссера иногда называют как раз «гением эпизода». Частное у него порой доминирует над общим, фрагмент — над целым фильмом. Усугубляется это еще и тем, что Альмодовар регулярно работает со сложной нелинейной драматургией, свободно жонглируя последовательностью событий. Порой это делается так замысловато, что суть происходящего действительно начинает ускользать от внимания зрителя. Иногда повествование может обрываться на середине и переходить на другую историю, которая кажется совершенно не связанной ни сюжетно, ни по интонации с предыдущей. А еще в некоторых его картинах можно встретить вставные новеллы. Как бы отдельные фильмы внутри фильма. Например, остроумная черно-белая зарисовка во «Все о моей матери». Кстати, пожалуй, этот фильм можно назвать наиболее удачным примером специфической альмодоварской драматургии. Картина считается эталоном его стиля и не зря именно она принесла ему мировое признание, а также «Оскар».
Женщины на грани нервного срыва
Кадр из фильма «Джульетта» (2016) / Фото: Warner Bros.
Как это нередко бывает в случае режиссеров-гомосексуалов (вспомним Райнера Вернера Фассбиндера или Франсуа Озона), Альмодовар является крупнейшим мастером раскрытия женских образов. Женские персонажи, словами кинокритика, «составляют душу» его фильмов. У него сыграли свои лучшие роли или сделали себе мировое имя Кармен Маура, Пенелопа Крус, Сесилия Рот, Виктория Абриль, Пас Вега, Джеральдин Чаплин, Анхела Молина, Марсиа Паредес, а также экстравагантная Росси де Пальма. Интерес к женским характерам у режиссера, возможно, связан с тем, что он всегда был ими окружен. Например, в детстве в Ла Манче он много времени проводил с матерью, сестрами, соседками. Кино он тогда же заинтересовался во многом из-за образов таких актрис, как Ава Гарднер, Лана Тернер, Джин Роджерс, Бэтт Дэвис, Анна Маньяни, Софи Лорен, Роми Шнайдер, Биби Андерсон и испанская кинодива Сара Монтьель. А об Элизабет Тейлор, впервые увиденной в детстве в фильме «Кошка на раскаленной крыше», он и вовсе говорит так: «Я искал Бога и нашел Элизабет». Режиссер говорит, что обожает снимать женщин и про женщин, показывать их красоту, обаяние их противоречий, смотреть на мир как бы их глазами (не случайно многие его герои-мужчины хотят изменить пол). Да и вообще сам себя Альмодовар называет убежденным феминистом и противником мачизма и мужского шовинизма.
Автобиографичность
Кадр из фильма «Боль и слава» (2019) / Фото: Sony Pictures
Все творчество Альмодовара автобиографично. Он неоднократно признавался в интервью, что основой своих картин считает детские впечатления (как мы уже говорили, увлеченность женщинами как раз идет оттуда). В свои сюжеты он вставляет истории из своей жизни, а образы нередко наделяет собственными чертами. Например, автобиографичным можно назвать постоянный атеистический мотив картин Альмодовара. Неприязнь к церкви и религии, отчетливо прослеживающаяся в его творчестве, является следствием нескольких лет учебы в монастырских школах. Родители Альмодовара мечтали видеть своего сына священником, но в итоге добились ровно противоположного эффекта — вырастили убежденного атеиста. Наибольшего же автобиографизма автор очевидно достиг в своей новой картине «Боль и слава», где давний альтер эго Альмодовара Антонио Бандерас буквально (вплоть до характерной прически) сыграл самого режиссера в период кризиса.
Секс. Много секса
Кадр из фильма «Кика» (1993) / Фото: El Deseo S.A.
Детство, юность и молодость Альмодовара пришлись на мрачную эпоху диктатуры Франко, когда общество и культура держались в рамках искусственно созданных порядков, запретов и ограничений. Начало же кинематографической деятельности совпало с мовидой — культурной революцией новой эпохи. Альмодовар стал одним из ее глашатаев, ниспровергателем устоев и устаревших условностей. И одним из главных сметенных им табу оказалось сексуальное. Причем говорить о сексе Альмодовар сразу стал много, эпатажно, во всех подробностях и без какого-либо стеснения. Одних только названий его ранних работ хватит, чтобы вогнать в краску неискушенного зрителя: «Две шлюхи, или История о любви, которая заканчивается свадьбой», «Секс туда-сюда», «Трахни меня, трахни меня, трахни меня, Тим!».
Кадр из фильма «Я очень возбужден» (2013) / Фото: El Deseo S.A.
Со временем сексуальный мотив стал чуть менее нарочитым, но без него ни одна картина Альмодовара все равно не обходится. Гомосексуалы, лесбиянки, трансвеститы, трансгендеры, а также люди с подчас шокирующими сексуальными перверсиями — постоянные и главные герои Альмодовара. Подобная экзотика ожидаемо вызывает ужас и гнев консервативной и склонной к морализаторству публики, однако стоит понимать, что своих героев автор берет из реальной жизни и в целом снимает он с большим состраданием и любовью к людям. Его герои, при всех комплексах, надрывах и наклонностях, даже если это злодеи, остаются людьми — трогательными, смешными, достойными сочувствия. В этом плане Альмодовар, безусловно, один из самых больших гуманистов современного кино. Вместе с тем, режиссер является противником ханжества, двойной морали, лицемерия, а в борьбе с ними сексуальная тематика годится как нельзя лучше. Да и вообще, режиссер очевидно наслаждается разнообразием проявлений любви — одной из главных тем своего творчества.
Мотив смерти
Кадр из фильма «Возвращение» (2006) / Фото: Sony Pictures
В то же время в фильмах Альмодовара всегда есть место горечи. Наряду с любовью, ключевым и неизменным для режиссера остается мотив смерти. Одни его герои погибают в катастрофах или несчастных случаях. Другие мучаются от тяжелых и неизлечимых болезней. Третьи очевидно страшатся неизбежного конца. Собственно, в том торжестве жизни, которое обычно создает Альмодовар на экране с помощью кэмповой эстетики, мозаичных сюжетов и эпатажа, угадывается своего рода сопротивление смерти, попытка хотя бы уйти от мыслей о ней.
Красный цвет
Красный цвет в фильмах Педро Альмодовара
Альмодовар известен смелой работой с цветом. Он постоянно использует яркие, насыщенные, «химические» цвета и самые дикие их сочетания, как бы подчеркивая тем самым многообразие жизни. В то же время один цвет определенно занимает в кинематографе Альмодовара особое место — это красный. Если приглядеться внимательнее к его работам, можно заметить, что почти всегда красный выполняет функцию своего рода визуального лейтмотива. Сам режиссер объясняет свое «пристрастие» так: «Я просто-напросто не могу обойтись без красного цвета: он такой яркий и интенсивный. В Испании красный цвет означает все самое главное: огонь, кровь, любовь, смерть». В общем, не случайно среди многочисленных броских характеристик, которыми одаривали Альмодовара, есть и такая: «огненно-красный цветок».
Обложка: на съемках фильма «Кожа в которой я живу» (2011) / Sony Pictures
