Приемы: Домакетка

Ранее мы рассказали о дорисовках и живописных задниках, которые экономили миллионы долларов на постройке декораций и работе на локации. На этот раз сосредоточим внимание на домакетках.

Домакетка (или по-английски foreground/hanging miniature) — это макет того или иного здания, расположенный  так, чтобы визуально полностью сливаться с частичной декорацией. Макет как бы «достраивал» (или «домакечивал») декорацию, отсюда и его название. На экране же зритель видел единую картину и не догадывался, что все это — иллюзия. 

При взгляде через объектив домакетка сливается с декорацией в единое целое. При этом макет оказывается над головами играющих на фоне декорации актеров.

Придумали этот метод (во всяком случае, остались в анналах истории как его изобретатели) художник-постановщик ленты «Бен-Гур: История Христа» (1925) Седрик Гиббонс и А. Арнольд Гиллеспи, на тот момент арт-директор фильма, а позднее — глава отдела спецэффектов студии MGM. 

Неизвестно, почему при этом история умалчивает о более раннем применении домакетки в фильме «Горбун из Нотр-Дама» (1923), но у меня есть догадка. «Бен-Гур» находился в производстве более двух лет, и создание фильма было проблемным: менялись режиссеры и даже актеры на главную роль.  Большую часть картины пришлось переснимать заново (включая сцену гонки на колесницах, для которой изначально и придумали домакетку). Так что, возможно, домакетку и правда впервые применили именно на съемках этого фильма, а «Горбун из Нотр-Дама» просто вышел на экраны раньше, потому что был проще.

Место съемок фильма «Бен-Гур: История Христа» (1925)

Домакетка и декорация на фильме «Бен-Гур: История Христа» (1925), если смотреть с неправильного ракурса. Именно эта версия стадиона Circus Maximus в фильм в итоге не попала. Ее создали в Италии, а появившийся в картине ипподром был заново построен и снят в Калифорнии.

Место съемок фильма «Бен-Гур: История Христа» (1925)

Те же домакетка и декорация, если смотреть с нужного ракурса через нужный объектив.

Чтобы сэкономить бюджет, Гиббонс и Гиллеспи построили только нижнюю часть ипподрома Circus Maximus в натуральную величину, а верхнюю часть создали в виде частичного макета, который подвесили перед камерой так, чтобы обе части совпали, образовав единое целое (отсюда, кстати, одно из англоязычных названий приема — «висящая миниатюра»). Их версия была довольно сложной, ведь люди на нижних ярусах ипподрома вставали с мест и двигались. Нужно было сделать так, чтобы куклы, представляющие зрителей на верхних ярусах, тоже могли вставать со своих мест. Кукол приклеили на плашки, для которых в боках миниатюры имелись вертикальные проемы, и аниматоры могли приподнимать ряды «поддельных» зрителей, чтобы как-то оживить искусственную людскую массу. Камера могла даже панорамировать вдоль зрительных рядов ипподрома, не теряя «синхронизации» домакетки с полноразмерной декорацией.  

Главным преимуществом домактеки перед дорисовкой является то, что она участвует в съемке на локации, а потому освещается тем же солнцем, что и декорация. Следовательно, кинематографистам не приходится волноваться о совпадении освещения на актерах и миниатюрах. Среди минусов может быть, например, случай, когда перед созданным с помощью домакетки замком есть озеро, в котором как-то нужно добиться отражения этого несуществующего строения. Но и для этой ситуации у волшебников кино есть свои приемы. Одним словом, домакетка прочно заняла свое место в ряду популярных спецэффектных приемов. Ее активно использовали и в советском кино. Например, в 20-е годы Сергей Эйзенштейн ездил в Голливуд и выведал множество секретов американских кинематографистов. Одним из таких секретов была и домакетка, которую Эйзенштейн благополучно использовал в своих фильмах.

Сергей Эйзенштейн с домакеткой на съемках фильма «Александр Невский» (1938)

Одним из больших мастеров домакетки был, например, итальянец Эмилио Руис дель Рио. Он часто работал на лентах продюсера Дино Де Лаурентиса. Например — на «Рыжей Соне» (1985) и «Дюне» (1984).

Полноразмерные части декорации для сцены прибытия Атридесов на Дюну построили на автостоянке неработающего стадиона, на другой стороне которого стояли леса с домакеткой космического корабля и крошечными фигурками солдат. Когда камера смотрела через отверстие в домакетке, вся картинка складывалась в единое целое. Этот фокус Эмилио Руис повторил еще в нескольких сценах «Дюны».

Иногда домакетку строят с применением усиленной перспективы, чтобы сократить реальное пространство, необходимое для создания сцены. Ниже — кадр из фильма Стивена Спилберга «Близкие контакты третьей степени» (1977) с использованием подобного приема. Шестиметровый корабль находился прямо перед камерой, а актеры разыгрывали сцену на расстоянии 400 метров от нее.

Интересный случай применения домакетки был на съемках фильма «Искры из глаз». По сюжету герои взрывают мост, ведущий к российской военной базе в Афганистане. На самом деле съемочный мост достигал всего шести метров в высоту и был совершенно прозаичным. Чтобы украсить кадр и сделать экшн более опасным, Джон Ричардсон построил домакетку, визуально увеличивающую высоту моста до 50 метров.

Домакетка достигала размеров 6 метров в длину и 1,3 метра в высоту, и находилась на расстоянии 7 метров от камеры, а реальный мост располагался на 300 метров дальше. Каньон построен из гипса, мост из дерева, а река — это целлофановая бумага, приклеенная поверх раскрашенной  фанеры. Над мостом летел настоящий самолет Hercules, а настоящие танки на мосту стреляли из орудий.

И еще один, правда, для разнообразия, неудачный пример использования домакетки — в советском сериале «Гостья из будущего»: кроме того, что модель совершенно очевидно висит перед камерой, персонажи, дойдя до нее, начинают в ней отражаться, дополнительно разрушая иллюзию.

Кадр из фильма «Гостья из будущего»

Что-то не склеилось у наших телевизионных кинематографистов. Домакетка выдает себя еще и потому, что от здания нет тени, а она должна падать, как и от актеров, чуть назад и влево

Технология благополучно дожила до цифровой эры, после чего ее заменили цифровые объекты (digital set extension), о которых мы и поговорим в следующий раз.