Проект «Это я»: взгляд изнутри

Автор идеи — руководитель дирекции креативного планирования Первого канала Елена Афанасьева — вспоминает о непростой судьбе проекта.

— Мы всегда ищем то, чего нет на нашем канале и что может быть любопытно нашей аудитории. Проект был экспериментальным — мы могли попасть в аудиторию, а могли не попасть. Главное — не «заплесневеть», не оказаться в каком-то консервированном состоянии на тех успешных форматах, которые много лет у нас работают.

Слово селфи известно в широком обиходе около пяти лет. Тем не менее им активно пользуются и дети, и государственные мужи. Еще одна современная тенденция — вытеснение фотографий видеороликами, блоги на YouTube и других ресурсах. Все с удовольствием снимают себя и при экстраординарных обстоятельствах, и во вполне бытовых условиях. Но пока реализовать основанный на селфимании телевизионный проект решились только израильтяне. Первый канал — в числе российских первопроходцев.

По словам Елены Афанасьевой, замысел передачи родился гораздо раньше, чем она вышла в эфир. Несмотря на сомнения определенной части зрителей и даже некоторых профессионалов, «Это я» — не постановочное шоу. Данное условие стало принципиальным еще на стадии бумажного пилота, когда расписывались идеи, герои, конфликты и задачи.

По задумке авторов, сценаристом и режиссером должна была выступить сама жизнь. Восемь женщин ежедневно снимают себя в любых ситуациях. События развиваются таким образом, как того пожелают героини, а не продюсеры, повествование идет от первого лица. По словам Афанасьевой, специально для проекта была разработана «уникальная технология работы с десятками тысяч часов видеоматериала, который день за днем снимают герои, и превращения этого бесконечного потока в документальный телероман».

Когда Константин Эрнст дал «добро», началась активная работа над неэфирным пилотом. В первую очередь нужно было подобрать режиссера. После непростого поиска взаимопонимание удалось найти с такими известными и талантливыми документалистами, как Павел Костомаров и Александр Расторгуев. Совместными усилиями был выпущен пилот, после которого Константин Эрнст счел новый формат «телевидением будущего» и решился на смелый эксперимент — производство сразу 80 серий.

Был объявлен большой кастинг в интернете, на сайте Первого канала и в социальных сетях. Главное условие — девушки должны впустить посторонних в свою жизнь, снимать себя, ничего не скрывая. Нужно было найти типажи, интересные целевой аудитории. Поиски начались летом 2015. Хотя реклама и анонсы были весьма скромными, заявки отправили более 1700 потенциальных героинь. После тщательного отбора кандидатов приглашение на очный кастинг получили около 300 женщин. Многим из них предложили провести тестовые съемки в течение трех дней. По итогам отсмотра снятого материала в финал прошли 12 кандидаток, и только восемь из них стали героями нового шоу. Как оказалось, не все готовы быть столь откровенными перед миллионом любопытных зрителей.

— Не все получилось сразу, — призналась Елена Афанасьева. — Изначально проект заказывался для дэй-тайма. Уже на этапе кастинга мы понимали, что не попадаем в это время, потому что днем телевизор смотрит в основном возрастная, пожилая аудитория. Они привыкли к более традиционным передачам. Найти героинь, которые бы соответствовали их возрасту, было практически невозможно: селфи это не их жанр, они не привыкли к открытости, публичности собственной жизни, как молодые. В проекте участвовала только одна героиня, которой 50 лет, все остальные — моложе.

Отдельно хотелось бы затронуть основную музыкальную тему проекта. Она принадлежит Александре Николаевне Пахмутовой и Николаю Николаевичу Добронравову.

— Мы долгое время не могли с ними связаться, — вспоминает руководитель программы Ульяна Кириченко. — Обращались в разные музыкальные агентства. Нас предупреждали, что это бесполезно. Но я нашла в интернете контактное лицо, написала письмо и оставила свой номер. Через некоторое время раздался телефонный звонок. Это был сам Николай Добронравов! Мы рассказали им о проекте, отправили несколько серий, и они с удовольствием разрешили использовать свою музыку. Мы были приятно удивлены, настолько это современные по восприятию люди.

Работа с проектом была выстроена по специальной технологии: на сервер выкладывались гигабайты отснятого материала. Участницы присылали видео каждые три-пять дней, но до начала эфира не знали, что останется в программе. С каждой из них работал логгер — человек, который все просматривал, компоновал и ставил метки. Затем передавал это редактору, который вел героиню, — он составлял сцены. Сцены получал режиссер и готовил предэфирный вариант, а уже главный редактор прописывал линии героев и раскладывал их по сериям. Но и это еще не все. Готовый эпизод, который должен был выйти в эфир, формировали режиссеры и редакторы. Программа не выходила в прямом эфире. Отснятый материал тщательно обрабатывался, в том числе чтобы не нарушить строгие требования законодательства.

По словам Елены Афанасьевой, был вариант, когда они думали, что локомотивом для привлечения интереса зрителей могут выступать звезды. С несколькими из них пробовали работать, договаривались, но в итоге получали абсолютно причесанный материал. Как только в стенах дома начинался серьезный разговор или назревал конфликт, камера сразу выключалась, поэтому увидеть настоящую личную жизнь звезд практически не удалось.

Героини же проекта «Это я» — обычные девушки, которые со временем стали привыкать к постоянной записи и полностью раскрепостились. Когда на протяжении месяца ты снимаешь себя хотя бы раз в день, создается ощущение безопасности: ты понимаешь, что из прожитого месяца выйдет всего минут семь, и не факт, что именно этот эпизод попадет в эфир.

Участницы подбирались с учетом проблем, которые близки телезрительницам: девушка, которая хочет детей, но у нее пока не получается; девушка, стоящая перед выбором — рожать без мужа или нет; женщина, которая хочет вернуть мужа; успешная, но одинокая женщина, мечтающая о замужестве; молодая мама, которая засиделась в декрете. Вольно или невольно у них появились свои амплуа. Создатели проекта уверены, что он способен повлиять и на поступки окружающих людей, и на самих героинь. Возможно, кто-то узнает себя со стороны и изменит свое отношение к близким.

— Мы не искали «чернуху», но нам были нужны естественные эмоции. Именно настоящая слеза, а не киношная, отчаяние, взгляд способны передать состояние на камеру. Девушки настолько привыкли к камере, разговаривали с ней как с другом, некоторые научились обращаться через нее к кому-либо в эфире, что после окончания проекта они даже испытывали ощущение депрессии, — говорит Ульяна Кириченко, руководитель программы.

Рассказывая о проекте, она посетовала, что в поисках интересных судеб на одну из героинь возлагались большие надежды, но с ней пришлось попрощаться:

— Это была успешная женщина, потерявшая работу в крупной фармацевтической компании. У нее ипотека, больная дочка… В качестве тестового задания она прислала нам изумительный фрагмент, где она плачет на камеру и рассказывает, как осталась без работы. С учетом нынешнего кризисного состояния, это близко всем. Мы приняли решение взять ее в проект. А потом стали получать причесанный красивый материал, скромные беседы с дочерью, ни намека на отчаяние и материальные проблемы. Пришлось пригласить ее, чтобы понять, что же случилось. Показали съемки других участниц, и эта прекрасная женщина была в шоке от степени открытости других участниц. «Вы понимаете, я вынуждена сейчас ездить на маршрутке! Не могу же я допустить, чтобы мои друзья и знакомые увидели меня там!» Такая героиня для нас потеряна.

Между тем, героини ничего не получали за участие в программе. Снимали себя бескорыстно и добровольно. Это была принципиальная позиция создателей проекта «Это я». Если бы телеканал платил гонорар, менялось бы состояние участниц. Например, Кристине действительно постоянно не хватает денег, поэтому она и ищет работу. Но самостоятельная борьба с житейскими неурядицами и поиск решений — неотъемлемая часть идеи проекта. Если Кристине начнут платить деньги, изменится ее история. А для тех, кто успешно работает, этот гонорар не сыграет принципиальной роли и не заставит их быть откровеннее и общительнее.

Естественно, во время съемок героиням приходилось общаться с людьми. Это могли быть члены их семей, друзья, коллеги или просто знакомые. Но не все хотят, чтобы их лица показывали в эфире. Если героиня вступала в диалог с другим человеком не в общественном месте (например, в кабинете у врача), он обязан был подписывать разрешение, либо его лицо скрывали. Если в общественном месте в кадр попадали случайные прохожие, разрешение было не нужно.

Еще один важный момент проекта — это цензура. Здесь она есть в каждой серии, что неудивительно. Например, в некоторых ситуациях героини очень эмоционально выражались, поэтому эти эпизоды приходилось вырезать или «запикивать». Существует закон о СМИ, который необходимо соблюдать. Одна смелая семейная пара прислала на рассмотрение даже сцену семейного секса. Несмотря на то, что снято было очень целомудренно и без лиц, зритель этого не увидел.

Вертикальные истории собирались из разных дней по кусочкам. Каждый день не может происходить что-то из ряда вон выходящее. Как только определенное событие из жизни получало развитие, оно сразу же становилось историей. Команда проникалась как симпатией, так и (реже) антипатией к каждой из девушек. Из серии в серию героини могли быть совершенно разными. Бывали случаи, когда они запутывались в себе, заходили в тупик и не хотели участвовать. Тогда им устраивали встречу с профессиональными психологами.

Ульяна Кириченко призналась, что для нее, как для опытного телевизионного руководителя, этот проект стал открытием в профессиональном плане. До этого ей в основном приходилось работать на сценарных и игровых проектах, где были привычными определения «формат» и «рейтинг». Программа «Это я» стала просто переломным этапом. Для всей команды этот проект стал серьезным экспериментом с непредсказуемым результатом. Здесь никто не был равнодушен к героиням.

Проект оказался затратным по времени, по объему материала и, конечно же, не обошелся без потери нервных клеток. Когда Ульяна Кириченко пришла в команду, поначалу она столкнулась со стеной непонимания и недовольства со стороны коллег:

— Я поняла, почему это происходит. Каждому человеку дорог тот материал, который он накопил. И когда начинаешь его форматировать, безусловно, ты вторгаешься в творческий процесс режиссера. Здесь возникает сложный момент, когда ему нужно подчиниться и выполнить определенные требования. Важно понимать, что на телевидении приходится соблюдать формат, не выходя за рамки общей концепции канала. Лена Афанасьева, автор проекта, читала каждый выпуск закадрового текста, просматривала все серии от начала до конца.

Чем отличается фактически документальный проект от привычного реалити? Здесь невозможно заставить героинь искусственно выстраивать отношения с родителями, любовниками, случайными людьми на улице, подругами. Они не актеры, они просто люди, которые иногда забывали о камере. Именно поэтому получилось столько откровенного материала. Героини ждали эфир со страхом и волнением, ведь они не знали, какими они увидят себя. В первую очередь это было откровением для них самих.

Реакция коллег по цеху на «Это я» была столь же неоднозначной, как и у зрителей. Тем не менее первый сезон успешно завершен. Будет ли второй сезон — этот вопрос пока остается открытым. Свой вклад в развитие российского телевидения проект «Это я» уже сделал.