Как это снято: «Грязные танцы»

У этой детали в фильме сразу четыре функции. Первая — ввести Бэби в круг Джонни, благодаря ее желанию помочь Пенни выпутаться из западни. Вторая — сделать участие танцовщицы в конкурсе невозможным из-за неудачного аборта. Это позволяло поставить на ее место главную героиню, тем самым сблизив девушку с «мужчиной мечты». Третья — обострить и без того обреченные отношения «хорошей девочки» и «плохого парня», которого отец Бэби ошибочно считает виновником бед Пенни, оказавшейся жертвой изуверской нелегальной операции. Наконец, четвертая — дать автору возможность выразить мысль о том, какие последствия может иметь очередной государственный запрет абортов.

Включение в фабулу социально-значимой проблемы — не единственный момент, отличающий «Грязные танцы» от типичной мелодрамы, где «красивые герои» любят друг друга или чудовище добивается сердца красавицы. Здесь внешняя привлекательность отдана мужскому персонажу, тогда как женский — это в первую очередь носитель духовных идеалов. Феминистка Бергштейн придала рассказчице и протагонистке собственные черты: активную жизненную позицию, умение отстоять свою точку зрения, стремление помочь всем страждущим и сделать мир лучше — в общем, все то, что еще не было массовым среди американок в 60-е. Это позволяет называть героиню предвестницей феминизма. Сила и нетипичность личности Бэби подчеркивается еще и тем, что именно она делает первый шаг к сближению с Джонни, выводя их отношения «учителя и ученицы» на романтический уровень.

Словом, получилась именно такая героиня, с которой было бы приятно ассоциировать себя зрительницам 80-х. Студийные боссы, по всей видимости, недооценивали перспективность женской аудитории в плане завоевания кассы: Бергштейн вместе с подругой-продюсером Линдой Готлиб получали отказ за отказом. Взяться за производство фильма решилась лишь небольшая студия Vestron Pictures, выделившая на постановку стоимостью более десяти миллионов долларов чуть меньше пяти миллионов. Для компании картина стала первой игровой лентой, равно как и для оскароносного документалиста Эмиля Ардолино, который сам предложил на роль режиссера свою кандидатуру. Стоит ли говорить, сколь дальновидным был постановщик, ранее создавший несколько фильмов о выдающихся танцорах, и каким успешным этот дебют оказался для него и для студии.

Фальшь в кадре для пришедшего из неигрового кино Ардолино была совершенно неприемлема, поэтому он искал исполнителей, имевших ту или иную хореографическую подготовку. Так на роль Джонни Кастла с ходу утвердили Патрика Суэйзи, который занимался танцами с самого детства, да еще и обладал внешними данными, показавшимися Элеонор Бергштейн максимально подходящими для придуманного ею красавчика-инструктора с добрым сердцем. Его партнершей стала Дженнифер Грей, также происходившая из танцевальной семьи (ее отец — знаменитый бродвейский хореограф и обладатель «Оскара» за работу над мюзиклом «Кабаре»).

Согласно растиражированной легенде, актриса поначалу думала отказаться от роли Бэби, так как не хотела работать со Суэйзи, потому что совместные съемки с ним в фильме «Красный рассвет» оставили у нее неприятные впечатления. Впрочем, партнер тоже не был в восторге от методов Грей, чья несобранность не раз выводила его из себя во время репетиций. Тем не менее натянутые отношения не мешали актерам дурачиться и импровизировать, благодаря чему картина обогатилась рядом незапланированных эпизодов. Речь идет о таких знаковых сценах, как обучение Бэби танцевальному элементу, вызывающему у нее приступ хохота (от прикосновений Суэйзи актрисе было щекотно, и она не могла сосредоточиться на движениях), и реприза, вошедшая в историю под названием «Микки и Сильвия». Очевидно, талантливые исполнители смогли обратить существовавшее между ними напряжение в видимость экранного притяжения с той же легкостью, которая позволила им изобразить персонажей на десять лет моложе их самих (27-летняя Грей играла 18-летнюю Бэби, а 34-й Суэйзи 25-летнего Джонни).

Пенни, постоянную партнершу Джонни, сыграла профессиональная танцовщица Синтия Родес, за плечами которой уже были работы в музыкальных фильмах «Танец-вспышка» и «Остаться в живых», продолжении культовой «Лихорадки субботнего вечера». Роль еще одной дамы из близкого окружения Кастла — любвеобильной и мстительной постоялицы Вивиан — досталась Миранде Гаррисон, которая заменяла на съемках Келли Бишоп. Последней в свою очередь пришлось подменять Линн Липтон, утвержденную на роль матери Бэби, но выбывшую из проекта по болезни. Партнером экранной Марджори Хаусман выступил легендарный бродвейский актер Джерри Орбах, сыгравший мудрого и понимающего отца — Джейка Хаусмана.

Равно как и Суэйзи, чья кинематографическая карьера пошла в гору после «Грязных танцев», Орбах также хорошо известен зрителям (чего не скажешь о других звездах фильма, больше практически не снимавшихся). Помимо театральных работ на его счету всеми любимый подсвечник Люмьер из диснеевской «Красавицы и Чудовища», ряд запоминающихся второстепенных персонажей в голливудских блокбастерах и роль детектива Ленни Бриско в телесериале «Закон и порядок», которая принесла ему звание «Лучшего актера в драматическом сериале» по версии SAG Awards.

Пожалуй, самого комичного персонажа из семьи Хаусманов — сестру Бэби Лизу, которая совершенно не умеет петь, — сыграла Джейн Брукер. Ее героиня выступает своего рода антиподом независимой Бэби — девушкой, которая видит высшее счастье в том, чтобы быть красивым дополнением к мужчине. Правда, обман потенциального жениха — главного злодея фильма Робби (Макс Кэнтор, трагически погибший через четыре года после премьеры) — несколько отрезвляет Лизу и на какое-то время сближает сестер.

Скромный бюджет вынуждал создателей фильма импровизировать не только с актерскими заменами, но и с выбором мест для съемок. Снимать в горах Катскилл было дорогим удовольствием, поэтому семейный курорт 60-х воссоздали с помощью двух других локаций в окрестностях озер Лэйк-Люр в Северной Каролине и Маунтин-Лэйк в штате Вирджиния. Иллюзия, что все события разворачиваются в одной местности, достигалась кропотливой работой режиссера монтажа Питера С. Фрэнка на постпродакшне.

Впрочем, без визуальных уловок не обошлось и во время съемок, которые начались 5 сентября 1986 года и продлились 44 дня. К концу съемочного периода «летнего фильма» зеленая листва на деревьях успела потерять товарный вид, а потому ее приходилось регулярно подкрашивать назло проливным дождям, то и дело норовившим смыть краску.

Яркие, почти «техниколоровые» цвета — главная визуальная особенность картины. Не стоит забывать, что «Грязные танцы» — ретро-фильм, а потому в своем цветовом решении стремится соответствовать стилистике конца 50-х — начала 60-х, отчасти дополняя ее деталями, характерными для времени фактического создания картины. Эта концепция читается уже во вступительных титрах, где на фоне черно-белых рапидных кадров красуется модерновый шрифт цвета фуксии. Автор этой находки — чикагский дизайнер Ричард Гринберг, создавший среди прочего заставки к таким хитам, как «Супермен», «Чужой» и «Хищник».

Кроме того, контрасты порой имеют в ленте и смысловую нагрузку. Так, Бэби и Джонни в совместных сценах всегда одеты в вещи антонимичных оттенков: «хорошая девочка» всегда в светлом, «плохой парень» — в темном (без кожаной косухи и прически а-ля Элвис Пресли, понятное дело, тоже не обходится).

Еще одна особенность нарядов — их эклектичность. Художница по костюмам Хилари Розенфельд сочетает традиционные для времени действия ленты образы с моделями, популярными в 80-е. Особенно это заметно на примере Бэби, которая в начале фильма предстает в одежде скромницы 60-х, а после знакомства с миром «подпольных танцев» демонстрирует все более смелые сочетания, опережая свое пока еще достаточно консервативное время. Джинсовые шорты с бахромой, майки-алкоголички на голое тело и укороченные топы символизируют свободный дух героини, равно как и ее кудри. Сестра Лиза и здесь выступает противоположностью Бэби, нося весь фильм тщательно убранную прическу с челкой и наряды, типичные для девушки из благополучной семьи на отдыхе летом 1963 года.

Впрочем, мир зритель видит все-таки «глазами» главной героини, по совместительству рассказчицы. Оператором Джеф Джёр подчеркивает это субъективной камерой и крупными планами. Еще одним любопытным способом показать реальность с точки зрения Бэби становится монтаж плана ее головы, лежащей в ящике фокусника с пилой, с перевернутым кадром, запечатлевшим аудиторию в зале.

Массовые танцевальные сцены, которыми изобилует фильм, сняты с использованием ручной камеры, за которую отвечал оператор стедикама Дэйв Нокс. Прием усиливает зрительское погружение, позволяя разглядеть движения персонажей более детально. В сценах, где танцуют только Бэби и Джонни, подобный эффект достигается с помощью крупных планов их ступней, выписывающих различные па.

Общей концепции фильма отвечает и саундтрек, отмеченный множеством наград и ставший культовым. В музыкальном оформлении, над которым трудился саунд-продюсер Джимми Йеннер, шлягеры 60-х, от поп-мелодий The Ronettes до соула Отиса Реддингтона, соседствуют с композициями в неповторимом стиле 80-х. В частности речь идет о написанных Джоном Де Николой и Фрэнки Превитом песнях «Hungry Eyes» (вокал — Эрик Кармен) и «(I’ve had) The Time of My Life» (соавтор — Дональд Марковитц) в исполнении Дженнифер Уорнс и Билла Медли из The Righteous Brothers. Последняя вошла в историю как визитная карточка «Грязных танцев». Билл Медли, к слову, чуть было не отклонил предложение Йеннера поучаствовать в работе над проектом, так как по его названию решил, что речь идет о плохом порнофильме. К счастью, Медли одумался и не упустил едва ли не величайший звездный час в своей карьере — жизнеутверждающая композиция, сопровождающая финальный танец Бэби и Джонни, принесла ему «Грэмми» за лучший дуэт и получила премии «Оскар» и «Золотой глобус» в номинации «Лучшая песня». Отметим, что «(I’ve had) The Time of My Life» и по сей день вдохновляет слушателей по всему миру, заставляя бежать в танцклассы или, по крайней мере, пересматривать «Грязные танцы», вызывающие неизбывную ностальгию не столько по 60-м, сколько по 80-м, популярность которых не ослабевает все последнее десятилетие.