«Приятно, когда люди говорят, что в «Притяжении» мало графики»

Арман Яхин (генеральный директор студии Main Road|Post): «Притяжение» — это большой проект с амбициозными задачами. Почти все, что мы делали здесь, мы делали впервые. Например, разрушения, конечно, у нас уже были, но чтобы летающая тарелка падала на целый район — такого еще не встречалось. Инопланетян мы тоже никогда не делали, как и полностью компьютерного персонажа, несущего столь важную роль. Не было такого количества сложных массовок, фонов, экшна. Любой уникальный проект — это выход из зоны комфорта. Правда, я бы сказал, что на «Притяжении» мы сначала вышли из зоны комфорта, а потом еще и вылезли из собственной шкуры. Но результат стоил того. И самое важное — когда кино собралось, мы, зная, какую огромную работу пришлось проделать, видели, что эта работа не выпячивается, что она гармонично помогает рассказывать историю.

Сам я очень люблю фантастику, тем более с хорошей историей, которая моментально легла мне на душу. И еще мне очень нравится, что это бескомпромиссное кино, не заигрывающее со зрителем. Поэтому лично для меня — это проект мечты.

Андрей Максимов (супервайзер визуальных эффектов): Жанр фантастики интересен еще тем, что в нем все нужно придумывать: образы, миры и прочее. И ты почти не ограничен в сюжете. Если в драме или, скажем, в документальном кино нельзя выходить за рамки разумного, то фантастика позволяет разойтись. Тут, конечно, тоже есть рамки физической корректности, но свободы все-таки больше. В другом жанре побросать тарелки на дома не получится.

Юлия Гюне (VFX-продюсер): Еще, мне кажется, редкость, когда фантастическая составляющая удачно «женится» с хорошим сценарием. В «Притяжении» это было. Над проектом было приятно работать с одной стороны за счет его истории, а с другой — благодаря возможности разгуляться с фантастическими элементами.

Дмитрий Кузнецов (супервайзер визуальных эффектов): Я бы добавил еще о взаимодействии с режиссером и продюсерской группой. Работать с ними было очень приятно, потому что они все были открыты к нашим творческим предложениям. А когда в тебя верят и на тебя рассчитывают, это подталкивает к тому, чтобы сделать еще один шаг вверх, прыгнуть еще выше.

Арман Яхин: Да, уровень доверия был высочайший. С одной стороны это хорошо и приятно, а с другой — накладывает огромную ответственность. С Федором Бондарчуком мы работаем давно, и лично мне с ним сотрудничать комфортно. Он очень точен в своих пожеланиях и вместе с тем не мешает работать, так как умеет делегировать. Это очень важное умение. С продюсерами Мишей Врубелем и Сашей Андрющенко мы познакомились на проекте «Призрак», и с ними работать тоже максимально приятно, потому что мы думаем в унисон.

Юлия Гюне: У нас не было ощущения, что продюсеры — это клиенты, для которых мы работаем. Саша и Миша — это, наверное, какое-то новое поколение продюсеров, которые ведут дела так, что ты, оказываясь в команде, чувствуешь себя со всеми заодно. А Федор — такой режиссер, который очень хорошо умеет вдохновить, направить мысли, передать эмоции.

Арман Яхин: Отдельное спасибо продюсерам за то, что с их стороны никогда не было прессинга. Был глобальный прессинг проекта, но это другое. Мы несколько раз — нетипично для себя — срывали сроки. Просто потому, что влезть в них было физически невозможно, а на подобных проектах обязательно бывают ситуации, когда все идет не так: ломается техника, люди срываются и так далее. Но никто ни разу не повысил голоса. Мы видели, что продюсеры оседают с бледными лицами, но при этом доверяют нам и дают возможность доделать свою работу. И тут тоже хочется поблагодарить постпродакшн-продюсера Екатерину Ли, которая сильно нам помогала. В момент окончания работ над фильмом, когда все было совсем сложно, она проводила бессонные ночи, разбирая завалы, приходившие от нас. Также нам очень помог колорист Андрей Меснянкин, к которому приходил наш разношерстный материал, — к нашим проблемам он относился с пониманием.

Андрей Максимов: Первая из уникальных задач проекта — пришелец. Нам было необходимо придумать его образ и затем воплотить его на экране. Это многосоставная работа, которой занималось множество людей. Все сложности можно разделить на два вида: арт- и технологическую составляющую . Что касается первой, то пришелец — это, разумеется, объект особого внимания зрителя, а значит к нему особые требования. Создать пришельца — задача немного странная в том плане, что никто никогда его не видел. Это вроде бы и плюс, поскольку ты свободен в творчестве. Но это и сложность, потому что нельзя придумать все, что угодно: нужно следовать каким-то закономерностям, которые делают объект более правдивым. А значит, нужно придумать и продумать внутреннюю логику, структуру и законы вымышленного персонажа.

Арман Яхин: Пришелец был настоящим вызовом, с учетом того, что он у нас существовал в кадре очень долго и иногда очень крупно. Еще одна особенность этой задачи — сначала зритель не должен думать, что это человек. Мы хотели удивить аудиторию: всем сначала должно было казаться, что это какое-то существо. Для этого мы долго, несколько месяцев, искали подходящий образ. Мы не могли взять какой-нибудь, условно говоря, куб или клубок, а потом — раз — и выпустить из него человека. Это было бы вне логики.

Однажды я наткнулся на концепт нашего товарища — робота с отростками, которые могли быть руками-манипуляторами, управляющими экзоскелетом.

Спустя некоторое время возникла идея обратиться к одному аниматору —  англичанину, работающему в США. Мы понимали, что с его уровнем он вряд ли заинтересуется, но он неожиданно откликнулся. Я поговорил с ним два с половиной часа по скайпу, и он все понял. Проходит день, и нам пришли позы, очень красивые и выразительные. А потом он еще сделал первый этап анимации. Всего анимации этого человека в фильме немного — четырнадцать шотов (кадров). Первый из сделанных им — это где герой Александра Петрова внутри экзокостюма бьет по машине.

Когда мы это увидели, у нас буквально упал камень с плеч, потому что персонаж и его характер наконец-то были найдены. То есть этот человек сделал главное — нашел психологию движений, поймал психофизику, анимационное зерно образа. Тем самым он подтолкнул нас вперед, нашим аниматорам теперь нужно было только следовать за его идеями.

Андрей Максимов: Тарелка — еще один важный арт-объект фильма. В технологическом плане он был попроще пришельца, но в плане визуальном мы с ней возились очень долго. Помог Федор Бондарчук, сузив круг творческого поиска. Он сказал, что хотел бы видеть нечто сферическое, более-менее напоминающее атом. От этого мы и оттолкнулись.

Отдельная большая тема — падение тарелки и разрушение Чертаново. В таких масштабах мы еще не рушили: столько кадров, такого размера объект, столько домов, стадион, эстакада, такая длительность всего процесса. Это целая сцена на несколько десятков шотов.

С учетом масштабности задания, мы заранее тщательно придумывали, что в ней нужно сделать и как. Поскольку эффекты планировались размашистые, требовалось учесть огромное количество технических деталей. Если мерить в терабайтах, то это самая тяжелая сцена фильма — со всеми данными она занимает терабайт двадцать.

Арман Яхин: Создаются такие сцены в плотном контакте с режиссером. Направление шло от Федора Бондарчука и Саши Андрющенко. Началось все с раскадровок, потом был сделан превиз. После превиза у нас появились еще какие-то идеи, например, разрушить эстакаду. Мысль возникла у Андрея и очень понравилась Федору. Это к вопросу о том, насколько режиссер и продюсеры открыты новым идеям.

Подобная работа — это поиск. Не бывает такого, что изначально что-то придумали и так и сделали. Нет. Все приходится по-разному собирать, пробовать, крутить. В итоге изначальная задумка к концу может очень сильно меняться. Это такая итерационная работа.

Андрей Максимов: Единственное, в чем нас ограничивали — это в количестве жертв. Когда ты работаешь, ты хочешь насытить действие эффектными кадрами. Но, увлекшись, легко перейти грань, создав сцену с огромным количеством жертв, хотя ты об этом даже не думаешь — для нас же это виртуальная реальность. Миша Врубель тут выступал противовесом, спрашивая: «Вам не кажется, что слишком много народу погибнет? По сценарию несколько десятков, а в кадре, по ощущениям, несколько сотен». Поэтому важно было иметь чувство меры и следовать вводным.

Андрей Максимов: Это многолетняя разработка, которую мы начали делать еще несколько лет назад для ролика Hyundai, и которую доделывали потом на других проектах. Это такая вещь, которая живет внутри студии, используется и постоянно улучшается.

Арман Яхин: Причем уже до такого уровня, что зритель не замечает. Скажем у нас кадр, где летит самолет. Кадр и кадр. Но он делается в CG и предполагает сложную работу с большим количеством нюансов. Например, там есть река, которая обязательно должна дать адекватный блик от солнца. Или облака, которые имеют свою структуру. Зритель, конечно, об этом не думает, но именно так и достигается необходимый реализм.

Андрей Максимов: Без таких деталей у зрителя возникнет ощущение неправдоподобности, поэтому детали так важны. Занимают они 20% кадра, но именно на них уходит 80% времени.

Юлия Гюне: В этом смысле очень приятно, когда люди говорят, что в «Притяжении» мало графики. Многие думают, что есть немного графики в начале и немного в конце, а больше нет. И это хорошо.

Арман Яхин: Конвертацию делала компания «Астра иджис альянс», генеральный продюсер компании — Юрий Литвинов, а стереографом был Дмитрий Широков. Для нас же это был первый опыт работы на фильме с конвертацией в 3D, и требовалась с нашей стороны только подготовка материала. Full CG-шоты мы сами сразу делали в стерео, тем более, что подобный опыт был на «Сталинграде». А для конвертации мы готовили отдельно маски, отдельно канал глубины и так далее. Мы это отправляли, и дальше конвертили они. Конвертация, надо сказать, получилась редкого качества. Говорю как человек, который был до этого противником конвертации. Опять же, сложность тут была в том, что в технологическом пайплане конвертация стоит в конце цепочки, поэтому мы, срывая сроки, их несколько раз сдвигали. Но, так или иначе, мы старались отдать им все, что возможно. Ежедневно от нас к ним улетали десятки гигабайт масок и прочего.

Арман Яхин: «Притяжение» стало для Main Road|Post испытанием еще и потому, что мы полностью перевели компанию на Agile. Тот самый Agile, про который Герман Греф вещает на каждом шагу. Конкретно у нас это два рабочих каркаса: Scrum и Kanban. Впрочем, мы, конечно, адаптировали эти системы под себя. Это то, что в мировой IT-индустрии делается уже давно, а мы ввели впервые. Сработало это очень хорошо, и я искренне считаю, что во многом именно благодаря этому у нас все получилось и получилось в эти сроки.

Суть методик состоит в том, чтобы улучшить коммуникационный шум, чтобы люди друг с другом общались. Компьютерная графика — это индустрия интровертов, людей, постоянно работающих один на один с компьютером, из-за чего коммуникационные навыки часто остаются за рамками. Но при этом результат — командный. Большие компании — это своего рода фабрики, где личность художника не важна. Это то, что мне не нравится. Тем более, я уверен, что у больших компаний-конвейеров именно потому и большие бюджеты, что работают они неэффективно. В них каждый человек работает над своей областью, из-за чего он перестает видеть общую картину. Он делает что-то свое и ему все равно, что будет дальше, а в кадре это пролетает за долю секунды. То есть работа старательная, но очень много труда, по сути, оказывается в корзине.

Особенность же новой системы состоит в том, что ответственность делегируется на все уровни, а задачи делятся между небольшими командами, каждая из которых работает над своей сценой и сама решает свои проблемы, но при этом все видят работу в общем. Это дало свои результаты. Например, несколько команд у нас работали вообще без супервайзеров, исчезла ненужная бюрократия, общая скорость коммуникации и работы ускорилась. Перейти на новую систему работы очень непросто, ведь надо менять мышление, психологию людей. И тут помогает результат, когда люди отчетливо видят на экране свой труд и осознают себя авторами. А, кроме того, эта система позволяет людям быстрее расти за счет того, что новичок может напрямую взаимодействовать с разными специалистами, предлагать свои идеи, образовывать личные контакты и обучаться.

Арман Яхин: В фильме есть одна интересная «пасхалка». Самолеты в кадрах, где они уже взлетели — это CG. И пилот тоже CG. Наш главный технический директор Михаил Лёсин — фанат авиации. Настолько большой фанат, что даже инструкции в самолете сделаны как настоящие.