
Мастер: Яков Протазанов
По случаю 135-летия со дня рождения Якова Протазанова вспоминаем, какими средствами один из первых отечественных мастеров жанрового кино умудрялся всегда угождать зрителям и неизменно раздражать коллег по цеху
- 4 февраля 2016
- 2989
- Маргарита Васильева
Традиционализм и новаторство
Еще в дореволюционной России, где фильма штамповалась «одна за другой», Яков Александрович Протазанов, дебютировавший как режиссер в 1911 году («Песнь каторжника»), успел поставить порядка 80 картин. Естественно, далеко не все они были шедеврами (хотя и пользовались неизменным зрительским успехом), но в лучших проявились те уникальные черты творческого почерка, за которые флагманы новаторского советского кино 20-х презрительно называли мэтра архаиком и традиционалистом. Изобретатели прогрессивного киноязыка не выносили такие протазановские традиции, как литературность, театральность, использование только проверенных временем приемов.
Первые два пункта не вызывают сомнений – почти все работы Протазанова были экранизациями. Особое же внимание режиссер уделял актерской выразительности, а не пластическим изыскам. Что же касается киноязыка, то, конечно, немые картины мастера наполнены приемами, характерными для всего дозвукового кино. Это и глубинная мизансцена, и расширение пространства кадра с помощью зеркал, лестниц, арок, открытых дверей и прочих ухищрений, использование ирисовой диафрагмы. Но наряду с «общими местами» можно обнаружить и оригинальные протазановские находки. Так, «Уход великого старца» (1912) стал первым игровым фильмом с включением документального материала и применением двойной экспозиции. В не сохранившейся ленте «Драма у телефона» (1914) впервые в отечественном кино был реализован метод полиэкрана. Вышедшая в 1916 году «Пиковая дама» поражала не только оригинальностью внутрикадрового монтажа и эффектностью крупных планов, но и такими откровениями, как движущаяся камера и ночная съемка.

Развитие данного направления Протазанов продолжил лентой «Сорок первый» (1926), которую рецензенты единодушно провозглашали «одним из лучших образцов реалистической кинофильмы» и ставили в один ряд с «Матерью» того же Пудовкина. К слову, таких высоких оценок картина удостоилась благодаря следованию Якова Александровича традициям актерского, психологического кино, рьяно отвергавшегося режиссерами-экспериментаторами.

Сатира и массовые сцены
Сатирический уклон, намеченный в «Аэлите», высмеивавшей пороки российского общества времен НЭПа, стал ведущим в фильмографии Протазанова с 1925 года. После всенародно любимой бытовой комедии «Закройщик из Торжка», подспудно агитировавшей за государственный займ, мастер поставил «европейский фарс» «Процесс о трех миллионах» (1926), первую советскую социальную комедию «Дон Диего и Пелагея» и кинопамфлет «Праздник Святого Йоргена» (1930), который принято считать вершиной творчества Протазанова-комедиографа. В этих картинах высмеивались главным образом бюрократия, конформизм и стадность людей. Последнюю Протазанов изображал с помощью детально проработанных массовых сцен, как например, эпизод суда из «Процесса…», где благородный разбойник Каскарилья, разбросав фальшивые ассигнации и втянув в погоню за ними судей, прокурора и полицию, пользуется суматохой для освобождения своего товарища. Сюда же относится и хрестоматийная сцена чуда из «Праздника…». В ней перед зрителем предстает калейдоскоп лиц верующих, каждое из которых раскрывает определенный характер. Святоши и фанатики сменяют друг друга на экране, в экстазе требуя чуда. Как и большинство центральных эпизодов протазановских картин, сцена смонтирована короткими кадрами с преимуществом крупных планов – таким образом мастер подчеркивал накал страстей и стремительный темп внутреннего действия.
Сцена чуда
К слову, вероломность церкви Протазанов продолжил высмеивать и в «Марионетках» (1933), где именно священники принимают важнейшие и, конечно, абсурдные политические решения. Готовность народа подчиняться любому из них, следуя принципу «вся власть от Бога», воплощена в массовой сцене инаугурации нового правителя вымышленной страны Буфферии, который на самом деле является цирюльником.

Самоирония и буквализм
В «Марионетках» ярко проявилась еще одна важная черта творческого почерка Якова Александровича, а именно – ироничность, граничащая с самоиронией. Скажем, многолетним обвинениям в театральности мастер ответил включением в ткань фильма пролога и эпилога, действие которых происходит в кукольном театре. Кроме того, в картине содержатся сценические музыкальные номера, да и вся она выдержана в эстетике буффонады.
Протазанову всегда был чужд режиссерский пафос, стремление к символизму и загадочности. Ему свойственны лобовые метафоры, смысл которых без труда считает даже самый неискушенный зритель, для которого, в общем-то, Протазанов и снимал. Иллюстрацией намеренного авторского буквализма могут служить и некоторые сцены из «Бесприданницы» (1936). Так, когда Лариса (Нина Алисова) заносит руку над горящей свечой, мы понимаем, что влюбленная героиня «играет с огнем». Когда же она картинно погибает на цепях ограды набережной, мы вспоминаем, что за несколько минут до трагедии Паратов объяснял Ларисе, что их связь невозможна из-за сковавших его цепей законного брака.
Жанровое разнообразие и плодовитость
Если прогрессивные младшие коллеги Протазанова были даже не создателями новых направлений в кинематографе, а изобретателями особого авангардного советского киноискусства (то есть авторами), то Протазанов был мастером жанра. Яков Александрович чуть ли не первым в России освоил и развил зрительское кино в лучшем его понимании. Именно Протазанов снял первый советский фантастический фильм («Аэлита»), первую народную бытовую комедию («Закройщик из Торжка»), первую отечественную комедию западного уровня («Процесс о трех миллионах»), первую социальную сатиру («Дон Диего и Пелагея»), первую психологическую драму современной тематики («Сорок первый»)… Он даже смерть Ленина смог вписать в политический детектив («Его призыв»). Именно в способности разрабатывать кинематографические жанры и при этом всегда совпадать с заказом времени проявилось уникальное дарование Якова Протазанова – не архаичного традиционалиста, не новатора, а высококлассного профессионала, в фильмографии которого 66 картин (не считая дореволюционных) за тридцать лет творчества.
Комментарии