Есть мнение, что человека, в наши дня закончившего Высшие курсы сценаристов и режиссёров, ожидает персональное путешествие вдаль по Лете без вергилиев и других провожатых, в пути кормить никто не обещал, в дверной глазок топор показывают. А так как в последнее время киношкол развелось особенно много, шансы на то, что их выпускники вообще кому-нибудь нужны, приближаются к нулю. Ан нет! Позвольте представить Сергея Дахина, учившегося на ВКСР (мастерская Аллы Суриковой и Владимира Фокина), чей дебют в полном метре «Раскоп» вышел в прокат в январе 2015 года.
«Раскоп» – это лирическая комедия, напоминающая фильмы Георгия Данелии и пьесы Александра Вампилова. Но вот что важно. Считается, что кинокруг – это террариум на выезде. История же появления этого фильма – не только отрицание вышесказанного. Это ещё и надежда в чистом виде, напоминание, что не стоит бояться больших денег и ответственности, больших актёров и неясного будущего. Достаточно ставить перед собой правильные цели. Впрочем, слово режиссёру.
«Мама, я уехал в Москву»
На самом деле, я никогда не хотел быть режиссёром, пока мне не стукнуло 30 лет, и я не начал об этом задумываться. Я даже походил немного в Киевский университет театра и кино им. И. К. Карпенко-Карого. У меня ещё был опыт работы на украинском телевидении оператором. Я подумал: вроде это умею, это умею, и всё. Как говорит мой мастер Алла Сурикова, «режиссёр – это тот, кто больше ничего не умеет». Ещё Феллини отвечал на вопрос: «Почему вы стали режиссёром?» – «Я ничего другого делать не умею». Я себя с Феллини, конечно, не сравниваю, но в тридцать три года я осознал, что это важный рубеж, а я ничего толком и не умею, взял паспорт, сказал маме: «Мама, я уехал в Москву», – и уехал. У меня в кармане были огромные по тем временам деньги: две тысячи долларов. Когда приехал в Москву, понял, что это не очень большие деньги, но мне везёт с друзьями.
Когда я впервые пришёл на ВКСР, увидел девушку, которая очень громко говорила по телефону что-то вроде: «Звони Пирогову, срочно!» Я подумал: вот здорово, человек может вот так просто позвонить Кириллу Пирогову, который мне уже тогда нравился как актёр. Когда мы писали сценарий «Раскопа», я мечтал о том, чтобы главного героя сыграл Пирогов, и, слава богу, так впоследствии и получилось. Это одна вещь в череде стечения обстоятельств.
Так же, благодаря везению, я поступил на Высшие курсы именно к Алле Ильиничне Суриковой. Часто вспоминаю историю Георгия Данелия, который для меня является почти кумиром. Он, когда поступал на ВКСР, случайно уронил папку с раскадровками «Шинели», преподаватели увидели их, удивились – так Данелия стал учиться на ВКСР. У меня произошла точно такая же история. Мой второй мастер Владимир Фокин увидел, что я умею рисовать раскадровки, удивился, и так я стал слушателем ВКСР.
Дружба решает всё
Как получилось с полным метром «Раскоп»? Драматург Максим Курочкин – мой хороший друг, он тоже из Киева, переехал в Москву первым, и мы потерялись. И – опять стечение обстоятельств – одним из обязательных учебных заданий на Курсах было сделать «площадку» (небольшой сценический отрывок – прим. tvkinoradio.ru). Все читали на мастер-классах пьесы, которые они хотят поставить. Одна девушка говорит: «Я хочу поставить “Таня Таня”». Я говорю: «О, я знаю эту пьесу, её Оля Мухина написала, мы с ней дружили». Оказалось, что эта девушка – поклонница творчества Мухиной, попросила меня с ней познакомить. Звоню Оле. Она поднимает трубку: «Я сейчас в аэропорту, мы только что вернулись из Америки, куда ездили как молодые сценаристы. Вот рядом со мной хороший мой товарищ Максим Курочкин». В тот же вечер в «Театре. Doc» была читка, куда я пошёл. Там встретился с Максимом, попросил дать прочитать сценарий. Он дал пьесу «Выключатель», которая мне очень понравилась. Я сразу увидел ее не как сценическую постановку, а как фильм. Так мы и начали работать: Курочкин – сценарист, я – режиссёр.
Вообще, конечно, Курочкин много сделал для фильма, он поправлял ошибки, давал полезные советы… Потом мы ещё долго думали, как связать два рассказа: «Выключатель» и «Абрау-Дюрсо». Решение родилось само. Я подумал, что было бы интересно порезать «Абрау-Дюрсо» и вставить эту историю, как воспоминание. Ведь что человек вспоминает в критические моменты? Не поступление в институт или рождение детей, а какие-то странные штуки, вроде того как он сидит на берегу и читает журнал «Вокруг света». Или как он едет на велосипеде и ест мороженое. Мелочи, а не глобальные какие-то вещи. Мы начали от этого отталкиваться, и, как мне кажется, у нас получилось.
Мне дико повезло с командой. Пирогов привёл большую часть группы. Он позвал оператора Петю Духовского. Петя – звукорежиссёра Максима Белоголова и так далее. И при этом каждый был настолько «заражён» идеей фильма, что каждый пытался внести свою часть в окончательный результат. Почти все работали бесплатно, и получилось гораздо лучше, чем я себе представлял до съёмок.
Финансовые проблемы, конечно, были. Изначально мы думали, что уложимся в $200 тыс., но получилось, конечно, больше. Дорого обошлась аренда съёмочного оборудования (мы снимали на RED Epic). Одной из самых затратных статей бюджета оказалась экспедиция для 57 человек. Понимаю, что это большая группа для дебютного фильма, но каждый из них был нужен. Много людей из Киева, оператор, актёры – из Москвы. Второй режиссёр потрясающий Юргис Тубелис, фокус-пуллер и дольщик – из Латвии. «Хлопушка» – из Беларуси. Такой интернациональный состав у нас был. Но каждый человек – на вес золота. Мы все очень подружились, атмосфера на площадке была идеальной, никто не то что не орал, даже слово «жопа» никто не сказал. Это очень важно.
В разгар препродакшна мне звонит друг по ВКСР и спрашивает: «Ты видел фильм о фильме “Брат 2”?». Я говорю, что да, видел. Друг советует пересмотреть. Я нахожу ролик на YouTube, мышкой выбрал случайный фрагмент – там Серёжа Бодров говорит, что когда начались съёмки «Брата 2», у них денег было только на полфильма, и встал вопрос: запускаться или не запускаться? Они запустились, результат всем известен. Что я выяснил из этой истории? Какой бы сложной задачей не был бы фильм, сколько бы перед вами не было трудностей, надо запускаться и снимать, не останавливаясь. Полный метр иногда кажется чистой воды авантюрой, но если бы мы встали, кино так и осталось бы неснятым.
Помогает даже погода
Несмотря на сырой сценарий, мы основательно провели подготовительную работу. Еще за год до съёмок я нашёл нужные объекты. Курган, на котором можно было работать, обнаружил под Киевом. Помогли археологи. Всей съёмочной группой мы были на настоящих раскопках и наблюдали, как всё происходит. Даже больше: студентки, которые у нас в кадре играют, – мы их взяли из настоящей археологической партии, и они нас, собственно, учили. Был случай на площадке, когда девушке нужно было что-то найти на раскопе и показать это Кириллу в кадре. Получилось так естественно, что я ей сразу говорю: «Как ты это здорово сыграла! Как будто на самом деле нашла!» А она мне: «Так я на самом деле и нашла». Вообще, эти студентки нас многим профессиональным деталям научили. Курочкин волновался, что если снимем неправдоподобно, настоящие археологи скажут, что мы сняли какую-то ерунду. На представлении фильма в Санкт-Петербурге в зале оказалась группа археологов, которые потом подошли к нам и поблагодарили за то, что мы всё точно и правильно сняли. Всё было по-честному.
Даже погода нам помогала. Ни одного дождя. Даже когда он был нужен. У нас была сцена была, но солнце в этот день жарило нещадно, очень резкие тени. Вдруг появляется маленькое облачко – ровно 35 секунд длится сцена и ровно 35 секунд над нами провисело это облачко. Успели снять.
Когда мы ещё только выбирали интерьеры, искали подходящие квартиры (павильон – это очень дорого) в Москве. Я оператору Пете Духовскому подарил книжку Довлатова, а он мне – «Географ глобус пропил» Иванова, тогда ещё фильма не было. Мы ищем-ищем, все интерьеры хороши, как остановиться? И в одной из квартир мы видим книжную полку, на которой стоят рядом две книжки: Довлатова и Иванова. Так и остановились.
Всё было странно и неправильно
Вообще, всё, что происходило на съёмках, можно охарактеризовать одним словом: «странно». Всё было не так, как нас учили на Курсах, а прямо наоборот. Всё было странно и неправильно. Например, кастинга на главную роль не было, я мечтал снять Пирогова, и он, слава богу, согласился сыграть. Я не знал, кого брать на вторые роли, друзей главного героя. Понимал, что с нынешним производством у меня нет времени на долгий кастинг, поэтому в кадре должны быть настоящие друзья. За день до встречи с Пироговым мне снится сон, что он мне говорит: «Сергей, как вы отнесётесь к тому, что я вам предложу на вторые роли моих друзей по Мастерской Фоменко?» На следующий день я с ним встречаюсь, и он мне точь-в-точь говорит эту фразу. Его друзья сразу очень ловко вписались. Курочкин скептически относился к этой ситуации, уж слишком всё гладко получалось. Никто не говорил про деньги. Только с украинскими актёрами возникли сложности – они сначала спрашивали, сколько денег, а потом уже про сценарий. Мне не жалко, мы бы заплатили, просто это было немного обидно. Это ещё один из уроков: чем больше актёр, тем проще с ним работать. Вот взять хотя бы Владаса Багдонаса, который у нас дедушку играл, – лауреат Госпремии СССР, профессор, очень тонкий, интеллигентный человек, внимательный к деталям, к людям, с которыми работает. Так что никогда не надо бояться приглашать в фильм больших актёров.
Был ещё один урок, который я вынес во время съёмок. Мы правили всё на площадке, считали, что если можно от чего-то отказаться, значит, нужно отказываться. На монтаже пожалел, что не сделал сначала аниматик. Тогда бы мы раньше поняли, что можно сделать качественнее, быстрее и дешевле. При этом надо доверять режиссёру монтажа, потому что ему виднее, а мне жалко каждый кадр. В итоге на посте выбросили 25 минут. Мне говорили, что это немного, но как-никак одна четвёртая фильма. Сколько сил было потрачено впустую! Но это хороший урок на будущее: не жалеть ни одного кадра, если он не двигает историю. Данелия говорил, что если бы не сроки, он до сих пор бы монтировал «Я шагаю по Москве». Нам помогло то, что нас торопили организаторы фестиваля в Выборге. Если бы не они, мы бы ещё монтировали и монтировали.
Я всегда «открывал Америку» на фильме. Например, взять выбор дубля, смотришь на заполненный монтажный лист, читаешь: такой-то дубль идеален по актёрам, такой-то дубль идеален по оператору. А на монтаже выбирается дубль, который вообще никому изначально не нравился. Оказалось, это нормальная практика, но я про это не знал.
После работы над фильмом по-другому начал смотреть режиссёрские версии картин. Действительно, часто прокатные копии смотрятся легче и свободнее, даже если мы говорим о таких шедеврах, как копполовский «Апокалипсис Сегодня». У нас были чуть ли не битвы за каждый дубль, но надо понимать, что истина в последней инстанции – это ты сам, режиссёр, не надо никого слушать. В результате я сделал версию, которую хотел видеть, и, что – опять! – странно, она всех устроила.
Есть ли жизнь после первого метра
Настал момент, когда монтаж закончен, звук, цветокоррекция есть, копия в DCP. Мы показались в Выборге, там нас заметила журналистка Мария Безрук, которая согласилась заняться продвижением картины. Стал вопрос постера. Мне говорят, что нужно выбрать кадр, который характеризовал бы весь фильм. Я сразу сказал: трое друзей в шезлонгах на фоне моря. Во время съёмок оказалось, что шезлонга не три, а два. Так и сняли…И слоган получился очень подходящий: «Дружба – не дружба, любовь – не любовь».
Я новичок, поэтому слежу за рецензиями. Критику читаю всю. Но только в том случае, если она не огульная, а идёт серьёзный разбор. Причём я заметил странный момент. В Санкт-Петербурге и в Москве совсем по-разному реагируют. Даже смеются совершенно в разных местах. В Выборге принимали очень хорошо, и в первый день, и во второй. Зато на пресс-показе в Москве стояла полная тишина. Только сопение критиков, вздохи и охи. Это произвело такое гнетущее впечатление, что я принял решение, никогда не смотреть кино с критиками.
Одни говорят, что за прекрасный фильм вы сняли, похожий на «Полёты во сне и наяву». Другие: что за ужасный фильм вы сняли, похожий на «Полёты во сне и наяву». Но как сказал Кирилл Пирогов, если наш фильм назовут «поэтичным и лиричным», то, значит, он удался.