Мастер: Гаспар Ноэ
Провокация и шок-контент
Экстремист, бунтарь, хулиган, провокатор, эксцентрик, фрик и даже гроза Минкульта РФ — как только ни называют Гаспара Ноэ за общую разнузданность и брутальность его творчества, за обостренный натурализм в изображении секса и насилия, за живой интерес к темным, уродливым сторонам человеческой природы, за «наслаждение эстетикой порока и этикой греха». При этом сам режиссер настаивает на трагическом первоначале своего творчества.
Кадр из фильма «Любовь» (2015) / Фото: Wild Bunch
Если посмотреть шире, то Ноэ можно вписать в так называемую волну «новой французской экстремальности» (New French Extremity). Направление зародилось в середине 1990-х годов, а общей его чертой стало наличие неких шокирующих элементов, выходящих за грани нормы зрительского восприятия. Правда, Ноэ из этого движения выделяется чуть меньшим интересом к насилию и чуть большим — к сексу, а также неизменной сновидческой атмосферой и глубоким драматизмом историй. Как итог, его картины — это сочетание, казалось бы, несочетаемого.
Кадр из фильма «Один против всех» (1998) / Фото: Rezo Films
Неспроста, в попытке дать более точную характеристику творчеству Ноэ, критики, зрители и другие кинематографисты громоздят радикальные приставки, вроде психоделик, снафф— и даже порно-драма. В последнем случае речь идет о «Любви», которая шокирует откровенностью содержания, начиная с первого же кадра. Секс, причем местами довольно затейливый, здесь показан настолько раскрепощенно, что целомудренный российский чиновник даже был вынужден запретить выход ленты в прокат.
Снаффом называла «Необратимость» Моника Белуччи. Знаменитые сцены изнасилования ее героини или убийства огнетушителем из-за жесточайшего натурализма действительно трудно определить как-то иначе.
Кадр из фильма «Вход в пустоту» (2009) / Фото: Wild Bunch
Наконец, элемент психоделии свойственен каждой картине Ноэ, но, пожалуй, особенно пышно он расцвел во «Входе в пустоту» и «Экстазе». Добавим, что из-за склонности к провокации Гаспара Ноэ часто сравнивают с другим возмутителем кинематографического спокойствия, Ларсом фон Триером. Между французом и датчанином, по всей видимости, даже идет негласное соревнование по радикализму высказывания.
Эксперименты с драматургией: нелинейность, реверсивность и антидраматургия
Кадр из фильма «Необратимость» (2002) / Фото: Mars Distribution
Ноэ — один из тех режиссеров, кто не довольствуется традиционной драматургией. Его психоделические истории требуют некого необычного способа построения. Среди причин широкого признания «Необратимости» была реверсивная драматургия ленты. То есть эпизоды истории были расположены в обратном порядке. И это способствовало усилению жуткого эффекта от истории изнасилования и мести.
Кадр из фильма «Вход в пустоту» (2009) / Фото: Wild Bunch
«Вход в пустоту» построен на, возможно, самой сложной драматургической схеме во всей фильмографии Ноэ. Автор создает целое нагромождение из флешбэков и флешфорвардов, смешивая несколько основных сюжетных линий, которые развиваются в настоящем, прошлом, более глубоком прошлом, а также в некой загробной параллели вне времени и пространства. В итоге даже сам Ноэ не рискует утверждать, как же именно следует трактовать эту историю.
Из череды флешбеков состоит и «Любовь» — главный герой вспоминает различные фрагменты из отношений с бывшей девушкой, пытаясь понять, в какой момент его жизнь повернула не в то русло.
Наконец, и в новейшем «Экстазе» Ноэ тоже продолжает экспериментировать с драматургией. Причем, по мнению ряда критиков, на этот раз режиссер от нее просто отказывается — он создает нечто, напоминающее завязку, а затем погружает зрителя в бессистемное действие, фрагменты которого намеренно не соединяются в повествовательную линию. Такое решение может шокировать, но стоит помнить, что это не просто фильм о наркотическом трипе, но и попытка воссоздания опыта такого трипа.
Психоделические титры
Титры фильма «Вход в пустоту» (2009)
Фильмы Ноэ часто можно опознать уже по стилю вступительных титров. Обычно они выполнены в агрессивно-кислотной манере — мигающие надписи характерным шрифтом Futura на фоне психоделических ярких образов (в том числе, например, из «Космической одиссеи», любимого фильма Ноэ). Подобным образом режиссер не только нагнетает нужную атмосферу, но и как бы заранее предупреждает зрителя, просит «пристегнуть ремни», обозначает, что дальнейшее действие может потребовать усилия для восприятия (Ноэ, кстати, с юмором констатирует, что с показа его фильмов в среднем уходит 25% аудитории).
Любопытно, что титры режиссер иногда использует и посреди фильма. Например, в полнометражном дебюте «Один против всех» кровавой кульминационной сцене предшествует заботливый титр «Опасность».
Длинные кадры: динамика, дезориентация и хаос
Кадр из фильма «Необратимость» (2002) / Фото: Mars Distribution
Ноэ и его постоянный оператор Бенуа Деби — фанаты длиннокадровых решений. Порой целые сцены они создают на одном кадре, не прибегая к монтажу. Например, так построен фильм «Необратимость», в том числе хрестоматийная 9-минутная сцена изнасилования героини Моники Белуччи.
С учетом длинных кадров особенно любопытен подход Ноэ к движению камеры. Конечно, в его картинах есть место статике или плавному движению (так выполнена «Любовь»), но чаще режиссеру свойственна совершенно невероятная динамика на 360°. Камера в «Необратимости», во «Входе в пустоту», в «Экстазе» постоянно движется, переворачивается, словно бы не имея оси координат, своего положения в пространстве, опоры.
Сцена из фильма «Необратимость» (2002)
Деби для этого активно пользуется ручной съемкой, кранами, а также вертолетами (во «Входе в пустоту»). По мнению исследователей творчества Ноэ, через динамичную камеру автор не только дезориентирует и шокирует зрителя, но и символически утверждает мир, как некий хаос.
«Неоновое кино» и цветной свет
Визуальный стиль Ноэ и Деби иногда называют «неоновым кинематографом» из-за регулярного использования кислотного неонового света. Причем Ноэ часто настаивает на максимально возможной работе с естественными или внутрикадровыми источниками света. Цветной свет позволяет авторам добиться особой выразительности образов, придать им то сюрреальное ощущение, то подчеркнуть инфернальность — возможности в общем-то неограниченны.
Кадр из фильма «Вход в пустоту» (2009) / Фото: Wild Bunch
В случае портретов цветной свет может полностью окрашивать лицо героя. Также два цвета могут делить лицо актера пополам, или же авторы пускают в ход решения более необычные. Все это формирует определенное восприятие героя.
Атмосфера пространства также часто задается именно цветным светом. Например, безумие сцены убийства огнетушителем в «Необратимости» подчеркивается красным светом. Ноэ отмечает, что неоновый цветной свет помогает передать состояние героя и его субъективное видение мира, особенно если герой находится в пограничном состоянии. Например, под воздействием определенных веществ.
Кстати, любопытный факт — режиссер отмечает, что сам не гнушается перед съемками употребить что-нибудь. Ну, исключительно, чтобы проникнуться переживаниями персонажей.
Субъективная камера
Сцена из фильма «Вход в пустоту» (2009)
Ноэ регулярно использует такой яркий кинематографический прием, как субъективная камера (или POV). Цель очевидная — погружения зрителя в личный опыт героя. С наибольшим размахом этот прием использован во «Входе в пустоту», где значительную часть действия мы наблюдаем не только от лица главного героя-наркомана (Ноэ учел даже моргание персонажа, а также усилил эффект субъективности его внутренним диалогом), но и как бы от лица его души, оставляющей в какой-то момент бренное тело. В таком контексте решение становится еще более любопытным, ведь душа нематериальна, а значит возможности ее перемещения неограниченны. Так что Ноэ создает в фильме ряд действительно впечатляющих кадров.
Впрочем, напоминаем, что Ноэ — экспериментатор-провокатор, так что частенько он использует довольно эксцентричные POV-ракурсы. И ладно бы помимо людей это были какие-то предметы, но вот в том же «Входе в пустоту» есть POV-кадр совсем из ряда вон — из влагалища во время процесса соития. Впечатляюще.
«Четвертая стена»
Кадр из фильма «Любовь» (2015) / Фото: Wild Bunch
Ноэ не стесняется взаимодействовать с аудиторией с экрана посредством разрушения условной «четвертой стены». Это может быть прямое обращение героя к зрителю, что, в принципе, закономерно с учетом частого использования субъективной камеры. Или же это могут быть титры, как, например, вышеназванное предупреждение об «опасности» в «Один против всех». И это еще один ловкий прием, способствующий вовлечению аудитории в действие.
Впрочем, иногда дело доходит до совсем удивительных форм. Вновь мы вынуждены привести пример ярко выраженного сексуального характера. Авторству Ноэ принадлежит, возможно, самый радикальный опыт разрушения «четвертой стены» — скандально известная сцена эякуляции «в зрителя» в «Любви». Что важно — в 3D.
Урбанизм и символика города
Кадр из фильма «Необратимость» (2002) / Фото: Mars Distribution
Ноэ — ярчайший режиссер-урбанист. Действие его фильмов обязательно разворачивается в крупных городах. Причем город для него, будь то Париж или Токио, — это не просто колоритная индустриальная локация, а скорее живой организм, самостоятельный герой, только довольно жуткий и жестокий, можно сказать, монстр. Его элементы порой обретают символическое значение и даже становятся сквозными образами, проходящими через всю фильмографию. Например, узкие комнаты-клетки, ночные клубы-преисподние, тоннели-лабиринты, переходы-ловушки. Из фильма в фильм Ноэ помещает своих героев в «пространство необратимости», по которому герои движутся к неминуемой трагедии.
Музыка: от классики до электроники
Сцена из фильма «Вход в пустоту» (2009)
Ноэ — один из тех режиссеров, кто уделяет особенно большое внимание музыкальному сопровождению своих картин. В одном из интервью он даже отмечает, что музыка может быть «ведущим элементом картины», а музыкальные сцены могут вытянуть весь фильм. Так режиссер говорит о роли музыки в своем кино: «Саундтрек помогает ключевым сценам врезаться в ваш мозг. Фильм может вас захватить и заставить думать о нем исключительно из-за музыки».
Ноэ любит работать на контрасте изобразительного ряда и музыкального сопровождения. То есть условно жесткий визуал может идти на экране под безмятежную классику. Ноэ — один из тех режиссеров, кто особенно активно работает с современной электронной музыкой с зацикленными агрессивными ритмами и простейшими мелодиями. Есть версия, что такая музыка специально используется Ноэ, как средство отключения мозга аудитории. Например, в лишенном драматургии «Экстазе» именно музыка, техно-треки создают динамику, необходимую для поддержания анархичного и бессистемного действия.
Обложка: Гаспар Ноэ / Jeremy Deputat/Red Bull Content Pool
