К сожалению, все мои действительно интересные задачи были в проектах, которые, по тем или иным причинам, так и не вышли на экран.
Одной из таких задач, например, была сцена в шпионском триллере, где падение Берлинской стены в 1989 году изображалось как негативное событие. Падение стены показывали в кино десятки, если не сотни раз: люди тянут друг к другу руки, полиция тщетно их сдерживает, кто-то перелезает, затем падает одна из секций стены, и люди бегут через образовавшуюся дыру... Мы все прекрасно знаем эти клише.
При этом для очень большого числа жителей Германии падение стены было крушением их привычного мира, а для СССР — началом конца. Очень многие люди были случившемуся вообще не рады. Показывая события в таком ключе, автор неизбежно сталкивается с сопротивлением материала, потому что мозг привык к клише про тянущиеся руки и всеобщее ликование. Было очень непросто соскочить с этих «рельс» самому и зрителя перевести на новые.
Кадр из сериала «Шерлок» / Фото: BBC
Другой такой задачей была адаптация романа «Мастер и Маргарита» в духе британского сериала «Шерлок». Книга Конан Дойла известна более-менее всем, она была сто раз экранизирована, разошлась на цитаты, и, соответственно, единственный способ заинтересовать современного зрителя материалом — это адаптировать его к современным реалиям самым неожиданным образом. Заставить ждать не того, что случится в следующей сцене (зритель это давно знает), а того, как это будет реализовано. У меня события происходили в «нулевых», в реальности, в которой роман Булгакова был уже давно написан, а все беды колумниста глянцевого журнала Ивана Бездомного происходили оттого, что он его не читал. Берлиоз же, который читал, успешно уворачивался от трамвая и старушки Аннушки с бутылкой подсолнечного масла... чтобы поскользнуться на разлитом богатой содержанкой маслице для тела от компании Lush и попасть под грейдер, водителем которого была молодая панкушка, активистка национал-большевистской партии.
Этот проект я придумал и писал просто для себя: агенты, с которыми я общался, в один голос говорили, что такое вряд ли кто-либо снимет.