«Чем бредовее задача — тем интереснее ее решать», или самые нестандартные сценарные вызовы

Самым сложным для меня проектом был, наверное, пилот еще не вышедшего сериала, где нужно было целиком погрузить героя в действие ролевой игры. Проблема была в том, что разбивать действие игры на монтажные сцены можно было только условно. К тому же, логика игры сильно отличается от привычной драматургии серии и это, конечно, была авантюра. Но то что получилось — мне нравится.


Кадр из фильма «Притяжение» (2017) / Фото: «WDSSPR»

Из захватывающих задач вспоминается «Притяжение», амбициозный проект, где сценаристов впервые не били по рукам при попытке «уронить что-то тяжелое на что-то дорогое». Там, правда, пришлось потом написать гуры (или фоновые реплики) объемом с полный сценарий фильма, но это тоже было очень интересной задачей.

К сожалению, все мои действительно интересные задачи были в проектах, которые, по тем или иным причинам, так и не вышли на экран.
Одной из таких задач, например, была сцена в шпионском триллере, где падение Берлинской стены в 1989 году изображалось как негативное событие. Падение стены показывали в кино десятки, если не сотни раз: люди тянут друг к другу руки, полиция тщетно их сдерживает, кто-то перелезает, затем падает одна из секций стены, и люди бегут через образовавшуюся дыру... Мы все прекрасно знаем эти клише.

При этом для очень большого числа жителей Германии падение стены было крушением их привычного мира, а для СССР — началом конца. Очень многие люди были случившемуся вообще не рады. Показывая события в таком ключе, автор неизбежно сталкивается с сопротивлением материала, потому что мозг привык к клише про тянущиеся руки и всеобщее ликование. Было очень непросто соскочить с этих «рельс» самому и зрителя перевести на новые.


Кадр из сериала «Шерлок» / Фото: BBC 

Другой такой задачей была адаптация романа «Мастер и Маргарита» в духе британского сериала «Шерлок». Книга Конан Дойла известна более-менее всем, она была сто раз экранизирована, разошлась на цитаты, и, соответственно, единственный способ заинтересовать современного зрителя материалом — это адаптировать его к современным реалиям самым неожиданным образом. Заставить ждать не того, что случится в следующей сцене (зритель это давно знает), а того, как это будет реализовано. У меня события происходили в «нулевых», в реальности, в которой роман Булгакова был уже давно написан, а все беды колумниста глянцевого журнала Ивана Бездомного происходили оттого, что он его не читал. Берлиоз же, который читал, успешно уворачивался от трамвая и старушки Аннушки с бутылкой подсолнечного масла... чтобы поскользнуться на разлитом богатой содержанкой маслице для тела от компании Lush и попасть под грейдер, водителем которого была молодая панкушка, активистка национал-большевистской партии.

Этот проект я придумал и писал просто для себя: агенты, с которыми я общался, в один голос говорили, что такое вряд ли кто-либо снимет.

Сложная, интересная, захватывающая — это три разных состояния, которые редко сочетаются на одном проекте. Сложность если не убивает компонент «захватывающий», то сильно его ослабляет. Работа сценариста (говорю только за себя) — это занятие довольно часто изматывающее и изнурительное, и определение «захватывающая» здесь скорее темного спектра.

Если же говорить конкретно, сложными вызовами становятся чаще большие проекты, с высокими ставками, высоким уровнем амбиций вовлеченных сторон. Такие истории редко захватывают, «летят» и так далее: их берешь измором, ожиданием, поиском верного решения. Они занимают годы, и если вас все это время распирает энтузиазм, вам к доктору. Самым сложным в моей практике проектом был, из состоявшихся, сериал «Троцкий», в связи с тем, что мы долго искали героя, который был бы одинаково интересен актеру, продюсеру и авторам.


Кадр из сериала «Метод» / Фото: «Первый канал»

Из тех проектов, над которыми я сейчас работаю, очень сложный — второй сезон «Метода», и работа над материалом приняла уже характер эпического противостояния: «я его, или он меня». Но это не значит, что другие проекты — легкие. Просто мне кажется, определение «захватывающий» больше про писателя, чем про сценариста, захватывающий — немного про себя любимого, сценарист все-таки должен работать именно с аудиторией, чтобы захватило их.

Так получилось, что я как-то сразу стал «специалистом по ремейкам»: мой первый добравшийся до производства фильм оказался ремейком бессмертной классики. Представляете, переписывать самого Данелию в начале карьеры? Ну, это как научиться плавать, спрыгнув с тонущего ледокола — все остальное будет «семечки». Ведь, помимо благоговения перед первоисточником и его творцами, сложности добавляла сама природа ремейка, когда надо сделать «так же, как было, но по-другому».

Чтобы повторить успех, надо разложить его на составляющие, проанализировать и найти рецепт, стараясь не превратиться в Сальери. То есть требовалось научиться у мэтров, представить себя мэтром и повторить деяние мэтра.

От петли меня спасли слова бабушки: «Не боги горшки обжигают». Мол, и Данелия этот твой тоже когда-то был молодым и писал просто то, что его веселило.

Я-таки написал сценарий. Потом написал и второй, совершенно другой. Горжусь обоими. Сняли в итоге нечто третье, что и сам я смотрел с недоумением. Но опыт был «крышесносящий», и, если честно — самый увлекательный за все мои десять с лишним лет сценаризма.


На съемках фильма «Энский Робинзон» / Фото: Instagram

Потом были ремейки, спин-оффы, сиквелы и откровенные «передирки», и, к счастью или к несчастью, пока из этого ничего не было снято. Но этой осенью я жду выход фильма «Энский Робинзон», который был написан, наконец-то, по моей собственной идее. Вот что будет интересно посмотреть! Надеюсь, не только мне.