— Как вы познакомились с Андреем Сергеевичем?
— Случайно. Мне просто повезло. Моя подруга Екатерина Вещева работала у Кончаловского режиссером монтажа. У нас была идея найти оператора и снять одну историю, связанную как раз с деревней. Меня очень увлекала эта тема. И вот как раз в этот момент стало известно, что Кончаловский ищет сценариста на фильм про деревню. Моя подруга отправила ему то, что мы с ней набросали. Это не имело никакого отношения к «Белым ночам почтальона Алексея Тряпицына», но, вероятно, ему подошел наш с Катей взгляд на эту тему.
Андрей Кончаловский: Как мы познакомились с Леной Киселевой? Мне рассказали о талантливой девушке, которая подрабатывает на каких-то мусорных сериалах. Она оказалась потомственным лингвистом. Ее дедушка был профессором, она — лингвист, очень интеллигентный человек, что важнее, чем профессия.
— Правда ли, что у вас нет специального сценарного образования?
— Да, я этому не училась. На самом деле, я училась на филфаке на романо-германской филологии. Я много где работала: в программе «Вокруг света», в документальном кино, в мистическом кино. На «телике» это называется не сценарист, а автор. На сериалах я тоже работала, но, как водится, в сотрудничестве со сценарными группами. То есть это была литературная поденщина, связанная с аудиовизуальными проектами.
На съемках фильма «Рай»
— Вам помог опыт работы на телевидении в первой работе на большом полудокументальном кино «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына»?
— «Почтальон» — это не документальный проект. Это что-то новое, хотя документальные съемки там тоже были. Мне помогла больше не сама работа на телевидении, а те моменты, когда ты вваливаешься в чужую среду с совершенно другими людьми и начинаешь с ними разговаривать, выяснять, спрашивать, общаться. Это не интервью, а именно опыт общения с посторонними людьми.
— Это много дало вам как профессионально пишущему человеку?
— Это много дало мне просто как человеку. Я не «безумный профессионал», я этому не училась. Точнее, училась, но в процессе. В работе с Андреем Сергеевичем не это важно. Кончаловский — это совершенно отдельное кино, это не форматируется. Безусловно, когда ты с ним работаешь, часто видишь, как он каждую сцену обминает, разворачивает, поворачивает то так, то этак. Хотя, знаете, вы правы, я сейчас подумала, что работа с Андреем Сергеевичем много мне дала в профессиональном плане.
На съемках фильма «Рай»
Андрей Кончаловский: Писать сценарии — нет таких рецептов. То, что пишут в американских книжках и преподают во ВГИКе, — это для того, чтобы делать продукт, а не создавать произведения искусства. Продукт — первый акт, второй, третий, экспозиция… Мы с Леной занимаемся тем, что ходим ощупью где-то в тумане. Мы знаем, что мы напишем в результате, но мы не знаем, насколько это будет иметь какой-то смысл.
— Как строится совместная работа с Кончаловским?
— Начинается все с того, что ему приходит в голову идея. Мне бы в жизни не пришла в голову идея фильма «Рай», потому что она глобальная. Потом он начинает про нее рассказывать. Сначала немного, но потом все больше и больше. В конце концов он приходит к выводу, что надо начинать писать сценарий. Обычно мы много разговариваем, и я записываю эти разговоры. Он переписывает. Я «ловлю блох», то есть занимаюсь редактурой. Мы можем оставить это или нет. Можем вернуться обратно и опять там что-то править. Но такого, чтобы мы делили какие-то обязанности, нет.
Андрей Кончаловский на съемках фильма «Рай»
— Как строилась фактология? Как вы собирали материал?
— Началось всё с истории Вики Оболенской. Конечно, наша героиня — никакая не Вики Оболенская. Это художественное произведение, есть прототипы и есть герои — они не должны совпадать. Нам очень помог консультант, историк Станислав Аристов, который специализируется по нацистским концлагерям. Еще мы много читали-читали-читали.
— В российском кинематографе очень мало фильмов о концлагерях, больше документалистики. Вы чем подпитывались в процессе работы?
— В основном, да, документальными фильмами. Какие-то работы мирового кинематографа мне знакомы. Но Лилиану Кавани я посмотрела уже после того, как мы сделали фильм. Еще Андрей Сергеевич перед какой-то большой работой дает список того, что нужно посмотреть, но это не имеет отношение к истории, это может быть совсем не о том, это имеет отношение к настроению.
Андрей Кончаловский на съемках фильма «Рай»
— Сцена с Гиммлером тоже, наверное, требовала какой-то подготовки. Вы изучали его стиль, то, как он говорил? Или, возможно, вставляли какие-то реплики, произнесенные им в действительности?
— Мы читали и смотрели его выступления. Больше читали разговоры Гитлера, но поскольку фюрера в фильме нет, то кое-что из его реплик присвоили Гиммлеру.
— Представляло ли проблему то, что в фильме говорят на трех языках?
Андрей Кончаловский на съемках фильма «Рай»
— Я знаю только французский, немецкого языка я не знаю, но были замечательные литературные переводчики. Проблема была только в том, что потом все это надо было переводить обратно на русский для озвучания и для субтитров.
Андрей Кончаловский: Написать сценарий, где полкартины люди на крупном плане говорят куда-то в камеру, — в определенном смысле, это некое безумие. Если бы я дал такой сценарий какой-нибудь студии, мне бы сказали: «Ты что, с ума сошел?» Слава богу, что я сейчас живу в России, где такие безумства могут проходить.
— Монологи — важный вопрос, который я хотел с вами обсудить. Сколько в них было от вас, а сколько импровизации?
— У Юли (Высоцкой) очень много импровизации. С ней мы вместе работали над некоторыми вещами. И на площадке, и после съемочного дня мы с ней садились и проговаривали отдельные моменты. Можно сказать, что ее образ мы создавали даже не вдвоем, а втроем. У Кристиана Клауса, который сыграл Хельмута, меньше. У Филиппа Дюкена (исполнитель роли Жюля) была парочка фраз от себя, но, в целом, и Кристиан, и Филипп мало отступали от текста.
На съемках фильма «Рай»
— Немец со своим монологом появляется перед камерой наряду с уже скончавшимися героями. В этом разве нет спойлера?
— Мы с вами, живя в XXI веке, знаем, что у него ничего хорошего не случится. Если серьезно, то это же не детектив. Тут нет спойлеров, тут нет твистов. Нетрудно догадаться, что немецкий офицер, да еще и занимающийся концлагерями, через пару лет плохо кончит.
— Вам не обидно, что французская история, колоритная, фактурная, заканчивается очень быстро?
— Ой, слушайте, в том-то и дело, что это радость нарушения правил. Мы вообще одно время думали (точнее, я так считала, но Андрей Сергеевич настаивал) — а зачем нам эта французская глава, когда у нас есть шикарный сюжет про немца и русскую? Если вы сценарист, то вы понимаете, что это очень складная история без всякого Жюля. Но поскольку у нас разваленный, некомфортный сюжет в том отношении, что жизнь вообще штука не очень приятная, то, по-моему, получилось как раз интересно. Вот он есть-есть, а вот — бац! — и нету. В этом даже есть некая документальность. Какой-то человек только начинает играть важную роль и вдруг исчезает. Ольга ведь даже не знает, что с ним произошло, в отличие от нас с вами.
Кадр из фильма «Рай»
— В «Рае» не совсем линейная хронология…
— Здесь дело не в хронологии, а в воспоминаниях. Вы же, когда вспоминаете, не выстраиваете все в правильном порядке. У нас монологи держат струну, а на нее нанизаны эпизоды. Да, они могут повторять монологи, но повторяться — это свойство человеческой памяти.